Мы с Анной въехали в лес за церковью и направились к горам, окружавшим Медный. Это был длинный, окольный путь до Исети. Придется переночевать в лесу и выдвинуться на рассвете, если хотим добраться до чертовой стены к полудню.

– Женя, смотри! – Анна сжала мой локоть.

Мы достигли участка леса, где срубили столько деревьев, что легко можно было увидеть поселок внизу. В направлении, куда тянулась дорога, в небо поднимались клубы дыма. Армии столкнулись на севере поселка и у церковного двора. Надеюсь, мама вовремя выбралась. Надеюсь, она забрала Костю.

– Женя! – Анна указала на дорогу.

Насколько можно было видеть, до самых южных гор, дорога шевелилась. Она превратилась в реку темно-зеленых буденовок. Солдаты Красной армии, пешком и на лошадях, двигались в сторону Медного.

– Поехали, – сказала я и пришпорила Буяна.

– Если лейтенант Вальчар не переживет этот бой…

Сердце кольнуло, будто невидимый призрак сжал его в кулаке. Чех Вальчар оказался неплохим парнем. Помог нам. В один момент был врагом с раздражающей улыбкой, а в другой превратился в сурового солдата, сражающегося на нашей стороне. Как товарищ.

– Пусть постарается.

Мы ушли с тропы у ручья. Буян выпил воды и пожевал травы на берегу. Я гладила его шею. Он казался счастливым. До того как он стал моим конем, его хозяином был Костя, а теперь Буян даже не знал, что тот умер. Конь дружелюбно бодал меня головой, показывая, что рад меня видеть.

– Ты… Я могу что-нибудь для тебя сделать? – спросила Анна.

Я взглянула на нее удивленно. Почти забыла, что она со мной.

– Я в порядке, – ответила я.

– Тебе нужно хотя бы попить, – сказала она. – Эх, была бы у нас чашка. – Она расстроенно похлопала по карману фартука.

Я фыркнула. В этом была вся Анна. Я присела на корточки у ручья, загребла воду в горсть и выпила.

Анна попыталась повторить, но потеряла равновесие и выставила руки вперед, чтобы не упасть. Промочила платье до самых плеч. В другой день я бы посмеялась или подразнила ее.

Что-то в кармане стукнулось о коленку. Я вытерла руки и достала «Мертвые души». Батина книга. Я подобрала ее утром. Меня словно ударили под дых. Я читала ее с батей, Львом и Костей. Теперь же осталась одна. Как Анна.

Нет. У меня все еще оставалась мама. Надеюсь, она успела уйти.

– Очевидно, я не такая ловкая, как думала, – весело сказала Анна.

Она скрутила рукава платья, пытаясь выжать из них воду.

– Что это у тебя за книга? – спросила она.

Я показала ей корешок. Улыбка сползла с ее лица.

– Где ты ее нашла? – резко спросила она, словно я украла книгу.

– Она моя. Принадлежала отцу.

– Прости меня, – сказала она, покачав головой. – Просто… интересное совпадение. Это мое любимое произведение. В прошлом году мы с сестрами и братом один за другим заболели корью. Стали худые как щепки. Мама читала нам его вслух. – Она слегка рассмеялась. – Я помню, как слушала и пыталась не расплакаться, пока доктор сбривал мои волосы, чтобы болезнь не распространялась. – Она притихла на мгновение. – Ты читала?

– Зачем она мне иначе?

Анна села рядом на колени.

– Можно? – спросила она, вытирая руки.

Я дала ей книгу. Она осторожно пролистала страницы длинными пальцами, стараясь не помять бумагу.

– Там был отрывок, который я не могу забыть… Ага, вот он. «Есть случаи, где женщина… становится вдруг тверже не только мужчины, но и всего что ни есть на свете». Эти строки запомнились и мне. В большинстве книг, которые я читала, женщины были глупыми, бесполезными. Но Гоголь видел большее.

– И правда, – произнесла я. – Напомнило мне о маме.

– Мне кажется, теперь это мы, – сказала Анна.

Мама всегда знала, что делать. Сумела сохранить нашу землю, когда батя умер, даже несмотря на то, что женщинам не разрешали владеть имуществом. Она удержала ее даже после смерти Льва, хотя участок был записан на его имя. Теперь, когда не стало Кости, община попытается отобрать ее снова. Поэтому мама осталась. Она их прогонит. Сохранит землю еще на какое-то время, пока красные не поменяют законы и не сделают женщин равными мужчинам, как обещали.

Я не могла быть такой же сильной, как она. Я не могла быть твердой. Если даже Костя не пережил войну, то какие у меня шансы?

– В любом случае, – сказала Анна, – это очень смешной роман. Мы… мы с моей старшей сестрой Ольгой так над ним смеялись. Никто не передает абсурдные ситуации столь же хорошо, как Гоголь.

– Да. Он показал, какие монархисты на самом деле.

– Хм… – промычала Анна, закрывая книгу. – Вообще-то, Гоголь был монархистом. Но он высмеивал слабости человеческой натуры.

Конечно.

Анна оставалась монархисткой. Даже преступления белых в Медном не изменили ее мнение.

Юровский убил Костю, а я свое мнение тоже не поменяла. Но Юровский не говорил за всю партию.

Наверное, Анна так же относилась к Сидорову.

– Он был настоящим традиционалистом, несмотря на его красочные произведения, – продолжила Анна. Она вернула мне «Мертвые души». – Возможно, со временем он бы увидел недостатки царского режима. Что ж… Это неважно. В любом случае он был очень набожным. Мне это в нем нравилось. Вера принесла ему большое облегчение в конце его жизни. Как моя вера приносит мне.

В глазах защипало. Я даже не могла думать о том, что она сказала о монархистах. Опустив взгляд, чтобы Анна не заметила, я притворилась, что разглядываю книгу. Но слезы все-таки пролились, и Анна замолчала. Я вытерла лицо, но перестать плакать не смогла.

– Я бы хотела все еще в это верить, – сказала я. Голос сильно дрожал.

– Ох, Женя. – Анна подсела ближе и обняла меня за плечи. Я прижалась к ней. – Господь примет тебя, даже если ты от него отвернулась.

Я засмеялась, но звук получился больше похожим на всхлип. Не выдержав, я разрыдалась по-настоящему.

Может, Анна и много знала о Гоголе, но она ничего не знала о мире. Думала, что крестьяне не умеют читать. Что Господь ее защитит. Что Белая армия заботится о простом народе. Наверняка она никогда не читала Маркса. А я читала. Петр и Костя привезли из города листовки. Мы узнали, как церковь забирает деньги у бедных, чтобы епископы жили в роскоши. Они встали на сторону царя, чтобы захватывать земли и власть. А нам рассказывали красивую ложь, чтобы мы молчали.

Теперь же я скучала по этой лжи. Мне хотелось поверить, что Костя, и батя, и Лев ждут меня в раю. Но я знала правду. Они